Космические куплеты

В Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко состоялась премьера двух одноактных балетных программ под общим названием «Места во Вселенной». «Перигелий» Владимира Горлинского поставила «Мы знаем благую весть» Вячеслава Самодурова. Его поставил художественный руководитель труппы Максим Севагин на музыку Валерия Гаврилина. Рассказывает Татьяна Кузнецова.

Программа со страшным названием, обладающим вселенским пафосом, оказывается доступной и гармоничной. Два противоположных балета образовали одну форму именно потому, что двигались в противоположных направлениях. «Перигелий» (от космогонии к человеку), «Мы знаем благую весть» (от лубочных персонажей к банальным фигурам). Художница Мария Трегубова визуализировала это преображение, постепенно одевая «голых» танцовщиц в первом балете и, наоборот, снимая с артистов стилизованные народные костюмы во втором.

На самом деле «обнаженка» в балете — мощный наркотик. Поскольку секс в нашей стране по-прежнему табуирован, артисты обычно носят топы и купальники телесного цвета, чтобы намекнуть на что-то неуловимое: музу, душу и эмоции. В «Перигелии» нет воодушевляющего содержания (музыку написал Владимир Горлинский по заказу театра, управление взял на себя Федор Безносиков). Это разрозненное, сложно структурированное, рациональное, но притворно хаотичное произведение, позволяющее хореографу выразить себя от легкого треска небесных сфер до мощнейших кульминаций с адскими барабанными боями. А Вячеслав Самодуров создал сценическую партитуру, которая идеально соответствовала партитуре.

Пожалуй, это самая радикальная работа нашего ведущего абстракциониста, строящая беспредметные композиции по зову сердца, а не по зову хорошего балетного тона, предписывающего повествовательную сдержанность. В «Перигелии» хореограф использует язык классического танца (в том числе пуанты, стрелочки, арабески, гастроли, академические прыжки), пусть и модифицированный неожиданными рывками или «неправильными» руками и телами, но сохраняет базовые конструкции и решительно разрушает организующий принцип. Классика. Взаимодействие балетных трупп со знаменитостями алогично и взрывоопасно. Солисты лавируют в шумной толпе, словно безрассудные мотоциклисты в пробке. Дуэт распадается, едва зародившись, соло распадается на атомы союза, и гендерные роли не имеют значения. Каждый из них сам по себе является точкой в ​​пространстве, которая находится в опасной близости от своего центра.

И очеловечить этот классический «каннингемизм» явно не получается. Спектакль сохраняет энергию хореографии (но которую многие артисты пока не готовы транслировать), пока она не раздавится черной шуршащей пленкой, покрывающей пол, и не погрузится в «черную дыру» пространства. Но когда по сцене катится гигантский красный шар, а вокруг бегают люди в красных платьях и шортах, ненужные земные метафоры разрушат и абстрактность, и целостность спектакля. Решетки быстро уничтожат все человечество.

Во втором действии идиллическая сцена женского хоровода успокаивает публику, а расположенный в оркестровой яме хор Минина под управлением Тимофея Гольберга ласкает слух «Воскресеньем» Валерия Гаврилина. Хореограф Максим Себагин выбирает семь фрагментов из своих «Перезвонов» в «У нас хорошие новости». Принцип номера балета допускает регулярное чередование комических и лирических сцен, поставленных в едином изящном, салонном полуклассическом стиле, избегая просторечных народных цитат и физической грубости. Никаких приседаний. Движения мягкой обуви плавны и блестят, руки вьются, как живые побеги, а тела свободно изгибаются и растягиваются. Простые шаги украшены причудливыми поворотами и изящными поворотами игривого Бэтмена, а разгрузочные подъемники позволяют увидеть изящные позы. (Жаль, что многие танцоры не пользуются преимуществами этой хореографии: выражения лица неясны, ноги немного тяжеловаты, завершение комбинаций неясно и наблюдается совершенно непростительное косоглазие ног).

Но ближе к концу прозрачный свет сцены начинает тускнеть, облака, клубника и подмигивающие коты, свисающие с решетки, уступают место гигантскому солнцу, держащему черный диск, и пыли спектакля уже не видно. Освободившись от оболочки своих костюмов, «обнаженные» артисты в сером тумане без национальной символики (художник по свету Константин Бинкин) обретают значение общей лирической души. К счастью, хореограф Себагин высоко оценивает своих артистов балета.

Источник: "Коммерсантъ". Издательский дом